Книга город без наркотиков fb2

Книга: Город без наркотиков. Автор: Евгений Ройзман. Аннотация, отзывы читателей, иллюстрации. Купить книгу по привлекательной цене среди миллиона книг. Читать онлайн «ГОРОД БЕЗ НАРКОТИКОВ» автора Евгений Ройзман на Bookmate — Загрузите файл EPUB или FB2 на Букмейт — и начинайте читать книгу бесплатно. Евгений Ройзман решил назвать книгу именем главного дела своей жизни - ГОРОД БЕЗ НАРКОТИКОВ. Это страшная книга. Но в ней, как ни странно, много юмора и. УБОЙНЫЕ НАРКОТИКИ

Предпринимательство, торговля Детские сказки, легенды и басни Детские журнальчики Информационные технологии Компьютерная сохранность Искусство и культура Музыка, балет Религия Краса, здоровье, секс Женское здоровье Народная медицина Научная и научно-популярная литература Философия Тайны и загадочные явления Ченнелинг Всепригодные энциклопедии Популярные справочники Cambridge University Press.

Автор: Ройзман Е. Издательство: Центрполиграф , Жанр: Управление стрессом. Загрузил: vtormai , 25 июня Чтоб иметь возможность оставлять комменты для вас нужно войти под своим именованием либо зарегистрироваться. Для правильной работы fb2Мира используйте лишь крайние версии браузеров: Chrome , Opera либо Firefox. В остальных браузерах работа fb2Мира не гарантируется!

Технологии Правила веб-сайта. Электронная fb2-библиотека. Поиск на сайте:. И это было вправду так. Все эти годы в самых томных ситуациях он постоянно был с нами. Не хитрил, не лукавил, не отъезжал. Он просто был один из нас. Мы делали свою часть работы, он делал свою. Мы делали общее дело. Мы уважаем Шеремета. Мы уважаем Влада Некрасова и всех ребят и девчонок.

У нас на почти всех спортивных машинках ездит колоритная наклейка "Я уважаю ТАУ". Позже я встречался с Игорем Мишиным. В отличие от Шеремета, Игорь человек чрезвычайно взвешенный. Ежели его спрашивают: "Который час? Он тоже нас поддержал. А там, где он не мог открыто выступить на нашей стороне, он хотя бы ни разу не произнес о нас ни 1-го отвратительного слова. За что мы Игорю и "Четверке" чрезвычайно благодарны.

Ребята с "Областного телевидения" нам тоже постоянно помогали. Все порядочные журналисты постоянно старались нам посодействовать, где бы они ни работали. И вот Дюша нам говорит: "Поехали. Я покажу для вас, что такое наркоторговля". Приезжаем в цыганский поселок. Теплый летний вечер. Напротив Тельмана, 12, стоит милицейский уазик. На капоте порезанный ананас и открытая бутылка шампанского.

Пэпээсники рядом. Один выворачивает кармашки у какого-то нарка, двое остальных повели какую-то наркоманку в гаражи. На веранде накрытый стол. За столом Коля Резаный, Махмуд и офицеры-менты. Повар-таджик жарит им шашлыки. На улице посиживает толстая цыганка. Торгует прямо с лотка. Около нее повсевременно несколько наркоманов.

Приобретают — и отходят. Рядом расстелен большой ковер. На ковре — хрустальные вазы, норковые формовки, какие-то магнитофоны. Скупка краденого. У колонки "отъезжает" какая-то девка. У нее передоз. Всем пофиг. Неизменное движение, и сотки, сотки, сотки наркоманов. Мы тормознули. Ни цыгане, ни менты не направили на нас внимания. Тогда они нас еще не боялись. Дюша говорит нам: "Ну что, сообразили, что это такое?

Я не понимаю". А я молчал. У меня просто побелело в голове. Через несколько дней Санников, просидев день на чердаке строящегося дома, подснял, как менты приезжают на Тельмана, 12, за средствами. Средства выносила Елена Коляска которая уделалась во время задержания, когда мы через 3 года по ней сработали.

Естественно, Санников эти кадры здесь же поставил в эфир. У ментов был шок. Как вы думаете они отреагировали? Они сказали: " А машинки ментовские мы напрокат взяли. А цыган пригласили из театра "Ромэн" Через некое время к нам приехала диковатая комсомолка из "Комсомолки" Ульяна Скойбеда и говорит: "Вы все некорректно сделали.

Вы поспешили. Для вас нужно было накопить эти съемки, выждать время и отдать их в эфир". Наверняка, с точки зрения журналиста так и нужно было поступить, но по-человечески так не годится. Когда горит дом, у неких журналистов задачка отыскать подходящий ракурс, прекрасно подснять и любопытно поведать. А по-человечески нужно не думая тушить огонь и всеми методами выручать людей. Ульяна данной нам различия так и не сообразила. Мы встречали и остальных журналистов. Когда доходит до дела, они запамятывают все и бросаются на помощь.

Естественно, не публикуя, это можно было снимать еще несколько лет. Тогда никто никого не боялся. Цыгане торговали в открытую. Офицеры всех служб, не стесняясь, едили за средствами к Маме Розе, к Таньке Морозовской. Пэпээсники в открытую получали раз в день с каждой точки по рублей. Пешие менты, которых наркоманы презрительно называли "чупа-чупсами", собирали с точки по соточке. И не стесняясь, дербанили наркоманов: забирали у их героин и уже как собственный отдавали цыганам на продажу.

Кстати, когда цыгане по некий причине не торговали, наркоманы брали героин в поселке у ментов. Мы могли снять целое кино. Просто увидев это своими очами, молчать было уже нереально. Во время наркокатастрофы начальником УВД городка был Овчинников. Начальником криминальной милиции Ленинского района был его родственник, сейчас генерал Филиппов. Вся торговля в цыганском поселке Ленинского района процветала на его очах. Считаю, что оба должны нести индивидуальную ответственность.

И Санников подготовил передачу "Наркотеррор". В городке лишь о этом и говорили. Через 2 недельки Санников опять вышел в прямой эфир с материалами журналистского расследования и кадрами сокрытой съемки и предложил жителям городка звонить прямо на данный момент. Обвал звонков. Звонки звучали прямо в прямом эфире. Обитатели ведали такое, что волосы вставали дыбом. Мне стало не по для себя. Просто страшно. Я выключил телек. Звонит телефон.

В трубку кричат: "Женя, это Хабаров говорит. Женя, что они делают?! Они сошли с разума. Их убьют! Скажи Дюше — я с вами. Пусть именует меня. Пусть именует всех нас. Нас побоятся". Я говорю: "Александр. Вот телефон: Они оба в студии. Позвони — скажи. Им будет полегче". Хабаров дозвонился. На последующий день телекомпания вышла в эфир на полчаса ранее.

Побледневший Дюша, смотря прямо в камеру, сказал: "Мы объявляем войну наркоторговцам У уралмашевцев сходу же появились трудности. Хабарова куда-то вызывали, кое-чем грозили, уговаривали, взывали к благоразумию, но он никогда на эту тему не распространялся. Когда прозвучали уралмашевские фамилии, менты обрадовались, кинулись во все СМИ и уверенно обозначили: "Это Уралмаш. Бандиты вздумали с наркотиками бороться", и несколько лет носились с данной темой, как с писаной торбой.

Желали опорочить Фонд. Мол, Фонд с Уралмашем. В итоге оказали Уралмашу бесценную услугу — сейчас вся страна знает, что Уралмаш борется с наркотиками. А Фонду оказали еще наиболее ценную услугу — посодействовали сделать суровое имя.

Сейчас наркоторговцы по всей Рф убеждены, что за Фондом стоит Уралмаш. А позже, уже в сентябре, было известное "стояние в цыганском поселке". Мы собрались в подвале у Варова. Было нас человек Из уралмашевцев — лишь Хабаров. Он и предложил провести митинг в цыганском поселке: в самом логове на пересечении улиц Печатников, Тельмана и Военного Флота. Времени было Договорились на последующий день на Все поехали собирать людей. На последующий день в цыганском поселке нас было человек А уралмашевцев — Одни мужчины.

Постояли, помолчали. Цыгане были в страхе. Практически все СМИ объявили, что акция — уралмашевская, хотя на самом деле она была общественная. Умный Дима Карасюк заметил: "Самые огромные дивиденды нам принесли две совсем спонтанные акции". Дима — человек меркантильный. Он не мог огласить "сделали от незапятнанного сердца" и отыскал слово "спонтанные". Я говорю: "Какие? Представляешь, сидим мы в кабинете, привозят средства с какого-то рынка — целый мешок, а в это время по телеку демонстрируют забастовку: людям средства не платят — они из шахты не выходят.

Сходу же опосля этого я позвонил полковнику ФСБ Рахманову. Едем по Шаумяна. Начиная от Чкалова в сторону Амундсена идет поток юных людей. Масса у го дома на Шаумяна. Стоят и посиживают на корточках у телефонной будки на углу.

Народу — как на демонстрации. Чуток реже масса в районе гаражей на Волгоградской. В этих гаражах каждую весну находили оттаявшие трупы. Почти все рассредоточились напротив — у огромных домов через улицу. А нарки все прибывают". Мы сделали два круга по поселку. Проехались по Транзитному, по Амурской, по Автономных Республик. Везде та же картина. Полная тишь и толпы, толпы, толпы наркоманов.

Броуновское движение. Все ожидают, когда начнут торговать. Рахманов был просто белоснежного цвета. Да и я, наверняка, не лучше. Мы как как будто на иной планетке побывали. Цыгане, естественно, дуются до сих пор. С года уралмашевские в конкретной работе не присутствовали. Но чрезвычайно агрессивно контролировали свои ряды, а в нашей работе участвовали брендом.

Но ежели бы нам потребовалась помощь и мы бы к ним обратились, они постоянно бы врубились. Естественно, уралмашевцы заработали суровый политический капитал на борьбе с наркотиками и в предстоящем его употребляли. Время от времени деликатно, время от времени не чрезвычайно.

Но это их капитал. Они его заработали. И это их право, на что его издержать. А с иной стороны, они-то ведь полезли и заработали. А другим-то кто мешал? Мы ко всем обращались. Что, никто не лицезрел, что малыши гибнут, во что город превращается?

Уралмашевцы начинали с нами и поддержали нас в самое тяжелое время. Я думаю, что во многом благодаря им мы остались живы. Один ехидный журналист Андрей Кирисенко, "Взгляд" той в осеннюю пору осторожно спросил отца Авраама: "Как Вы считаете, могут ли биться с наркотиками люди, которых подозревают в связи с криминальным миром? Они обязаны". Той в осеннюю пору в ФСБ потянулись 1-ые менты, которых мы обозначили в собственных передачах. Пополз тихий шепоток. Передел рынка! Такое могли придумать лишь менты, которые с этого рынка питались и сообразили, что скоро его не будет.

Фээсбэшники улыбались. Мне лень обосновывать очевидное, но сейчас, в году, в нашем городке про передел рынка могут говорить лишь дебилы. Через некое время на площади года мы собрали несколько тыщ человек. Это была уже не горстка сумасшедших мужчин. К нам потянулось население. 1-ое, что мы сделали — окрестили вещи своими именами: проявили барыг в лицо, окрестили фамилии — пусть люди лицезреют, кто убивает наших малышей.

Окрестили тех, кто питается с этого, окрестили должности и звания. И в конце концов, общими усилиями мы сделали так, что у наркоторговцев земля загорелась под ногами. И барыги сообразили, что в нашем городке жить тихо им не дадут. Такового в Рф еще не было. Мы сделали это. Когда выйдет срок давности, я напишу о этом отдельную книжку. В сентябре мы поставили пейджер — абонент "Без наркотиков", куда все люди могли сбрасывать сообщения о фактах наркоторговли, и сходу же продублировали его в ФСБ.

Пейджер раскалился докрасна. Начальник ГУВД области генерал Красников сопротивлялся, как мог, лгал и изворачивался, но пейджер не поставил. Вообщем, менты постоянно боялись этих сообщений как огня. Мы, время от времени, публиковали их в газете "Вечерние ведомости". Вообщем, про наш пейджер можно написать еще одну книжку.

У нас была программа, которая фиксировала сообщения о наркоторговле красноватым флагом и наносила на карту городка. Весь город был утыкан флагами. В один прекрасный момент Женя Енин меня спросил в прямом эфире: "Вот вы боретесь с наркотиками, у вас выходит. Почему же вас до сих пор не убили? А вот ты, Женя, такие вопросцы задаешь? Естественно, было страшно. Нередко спрашивают, грозили ли нам. Грозили довольно серьезно. Но постоянно анонимно.

На это мы никогда внимания не направляли. В летнюю пору я начал готовить музей. Подступал я к нему долго. Иконы начал собирать еще с года, позже лишился первой коллекции икон, позже начал опять, позже издал альбом "Невьянская икона" и вдруг до меня дошло, что неважно какая коллекция имеет смысл лишь тогда, когда ее люди лицезреют. И вот я начал готовить музей.

Анатолий Иванович Павлов отдал мне помещение. Я никуда не спешил. Делал все основательно. И вдруг нежданно сам для себя начал биться с наркотиками. В осеннюю пору я заторопился. Я совсем верно осознавал, что меня вот-вот уничтожат. Я чрезвычайно желал успеть сделать этот музей. Раскрылись мы 4 декабря. Музей вышел. Я был чрезвычайно счастлив и уже было стал забывать, что каждый день ожидал погибели.

Напомнили мне о этом совсем мирные люди. Я не перестаю им поражаться. Был у меня один знакомый Вова Кондюров. Реставрировал иконы для музея, много работал. Позже стал иконы задерживать месяцами. Приехал я к нему поглядеть. Смотрю, все мои иконы стоят в уголке у дивана, а он, высунув язык от старания, работает с совсем неизвестными мне вещами. Я ведь для тебя плачу?

Для тебя приятно? И здесь выплывает его супруга Оксана и говорит: "Женя, все чрезвычайно просто. А так пока все нормально, решили и остальных клиентов подтянуть". Заехал к реставратору Пете Горнунгу, а он делает нам для музея живописцев Екатеринбурга восхитительную картину конца XIX века работы художника Лаврова. Вижу, что-то желает огласить, но стесняется.

Начал, как традиционно, издалека. Я говорю: "Петь, что для тебя нужно? Ежели для тебя средства необходимы, ты скажи: мне необходимы деньги". Так бы и сказал". Вечерком ко мне пришли в гости Волович и Брусиловский. Виталий Михайлович подарил мне для грядущего музея известную статую Эрнста Неизвестного "Пробивающий стену".

Мне стало чуток легче. Мы отправь с Воловичем в библиотеку. Я ему говорю: "Виталий Михайлович, представляете, с того момента, как я начал серьезно биться с наркотиками в нашем городке, некие живописцы и реставраторы пробуют с меня получить средства вперед". Мы посмеялись и стали глядеть книги. В году нас с Варовым пригласили в ФСБ. Был большой цыганский сходняк в Одессе. По для вас было принято решение.

Цыгане собрали средства. Сюда должны приехать киллеры". Вы сами-то с цыганами когда-нибудь дело имели? Они способны лишь друг друга на свадьбах расстреливать из двустволок. Фигня это все". На самом деле все серьезно. Для вас нужно написать заявление в УВД городка. Пусть за вами поездят, поглядят. Не много ли что". Они не самоубийцы 7 Когда у цыгана-наркоторговца Махмуда сгорел дом, а позже иной, он приехал на пожарище, взял у журналистов микрофон и как DJ устроил представление и довольно живо комментировал происходящее.

Мы всех порвем! Днем к Дюше приехали за комментами и говорят: "Там Махмуд Оглы для вас угрожал". Дюша опешил и говорит: "Кто отдал дебилу микрофон? Позже меня опять озадачили. Мы узнали, что на Варова готовится покушение. Я подъехал в кабинет к одному чрезвычайно суровому человеку, который соображает в жизни еще больше меня. Собралось человек Слушали меня чрезвычайно пристально.

Спрашивают: "Женя, что ты хочешь? За Игоря переживаю". Мне говорят: "Успокойся и не переживай. Ежели будут валить — то будут валить тебя". Естественно, было тревожно. Но ведь знали, на что идем. Естественно, страшно. Но когда от наркотиков детки погибают — страшнее. Прошло несколько лет. Много всего было за это время. Нам удавалось добиваться сноса цыганских домов. Мы задушили Ленинский цыганский поселок — основную житницу екатеринбургской милиции. Провели больше операций.

Самые злые оптовики-цыгане семьями отчаливали за сетку. Игорь, Дюша и я в самых суровых действиях по наркоторговцам выступали публичными обвинителями. Таджики выли. Азербайджанцы скулили. Цыгане рыдали. Всех огромнейших наркоторговцев мы называли по именам. Мы никогда не прятали свои лица. Прогуливались по нашему городку пешком и без охраны.

У меня на всех футболках и на курточке на спине было написано "Город без наркотиков. А у Дюши было написано "Кабанов". Но полиция сопротивлялась отчаянно. Поначалу нас пробовали оболгать. Лгали жителям про некий передел рынка. Запрещали снимать. Желали разгромить Фонд, закрыть реабилитационный центр на Изоплите. Пробовали опорочить саму идею. Посылали в Москву какие-то лживые бумаги. Всеми методами отстаивали наркоторговцев. И все время лгали, лгали, лгали Дурачки какие-то. Просто идиоты. Было, естественно, чрезвычайно тяжело.

Когда мы начинали, вокруг нас было чрезвычайно много народу. Самые различные люди. Наши друзья, компаньоны, сотрудники. Были и те, кто находил заработать средств, кто-то искренне желал посодействовать. Кто-то смотрел, как движение можно применять в политических целях. Несколько узнаваемых докторов желали с нашей помощью залезть на экономные средства. В некий момент все сообразили, что это — война. Стало по-настоящему страшно. Люди стали отходить. Просто пореже появлялись, не воспринимали роли в каждодневной рутинной работе.

У каждого был собственный бизнес, своя семья. Да и нет никаких обид. Нельзя требовать от остальных то, что требуешь от себя. Говоря проще, то, что вышло, это было обыденное народное восстание. И в восстании приняли роль все. Но позже началась война. И вдруг мы узрели, что остались втроем, да еще Санников под следствием. Чувство было замечательное. Все заорали "Ура! Когда до вражеских позиций оставалось несколько шагов, мы вдруг узрели, что нас лишь трое и за нами никто не побежал Естественно, никто нас не бросил, нам помогали все, друзей у нас было чрезвычайно много и никуда они не делись, просто из окопа выскочили лишь мы и вся ответственность ложилась конкретно на нас троих.

В то время мы втроем скидывались по баксов в месяц. В году у меня на Фонд уже уходило 5 — 6 тыщ баксов в месяц, а в — 03 гг. Дюше было тяжелее всех — это были практически все его средства. Нам помогали почти все. Вообщем, я не помню ни 1-го варианта, когда мы в городке обратились к кому-то за помощью и нам отказали. Но пока у нас были свои средства, мы старались не обращаться. Когда мы уже серьезно развернулись и стали влиять на ситуацию, к нам потянулись ходоки.

Мужчины, да дались для вас эти цыгане. Да долго ли вы продержитесь? Когда менты уже точно сообразили, что с нами договориться нереально, они решили стукнуть по бизнесу. На Варова напал УБОП, вывернули наизнанку все его магазины, провели обыски, навозбуждали уголовные дела, которые, как традиционно, закончились ничем.

Но потрепали бизнес и работу на какое-то время парализовали. Обэповцы взялись за дело. Но рядом были два золотых магазина. По некий веселой случайности они перепутали двери, вошли в примыкающий магазин и просто казнили нашего соперника. Не в силах тормознуть, они нахлобучили коммерческую структуру АДМ 90 и кончили ее напрочь. Когда узнали, что это не мое, огорчились, по инерции проверили все магазины, ничего не отыскали и сдулись.

Красников топал ногами, визжал, ругался и страшно сердился, но сделать ничего не мог. Сердит да не силен — так говну брат! Чтоб не подставлять нашу коммерческую структуру, я на сто процентов вышел из бизнеса. Мой приятель Вадим Чуркин один вел все дела.

Я переселился в Фонд. Здесь еще новенькая напасть. К нам отправь предки наркоманов. Когда мы еще посиживали у Варова в кабинете, по утрам часто было нереально пробраться к кабинету. Стояли матушки, бабушки, унылые отцы. Все просили помощи. С ними говорил Дюша. Но мы тогда еще никого не брали 8 Почти все предки договаривались с ментами и устраивали собственных деток в тюрьму по ст. В этом случае ребенок получал шанс выжить.

Когда он освобождался через 1—2 года, почти всех его друзей уже не было в живых. И вот в октябре Варов увидел в собственном магазине "СВ " упоротого наркомана 9 Антон Борисов кололся с 14 лет. На него было возбуждено несколько уголовных дел. Я лично ездил в Верх-Исетский трибунал публичным защитником.

Судья Павлов принял наше поручительство и отдал Антону условный срок. На данный момент Антон не колется уже 5-ый год, работает, поступил в институт, время от времени возникает у нас. Варов привел его в подвал, купил всякой пищи и прицепил наручниками. Через два дня в подвале было уже семь человек. Дюша был против. Он обосновывал нам, что нас всех посадят. Кстати, из тех 7 не колется на данный момент ни один. Вообщем, когда мы начали в конце лета го, когда прошли 1-ые акции в цыганских поселках и митинг, все наркологи отметили, что приток наркоманов в поликлиники возрос в 4 раза.

Но у нас пик пришелся на й год. Каждый день в Фонд на Белинского приходило 30, 40, а то и 50 человек и умоляли, чтоб мы выручили их деток. В то время у нас было уже 2 реабилитационных центра: на Изоплите и на Белоярке. Больше человек туда втиснуть было нереально. У нас создалась большущая очередь. В некий момент она доходила до ! Варов осознавал, что мы не справляемся, делал отчаянные пробы вывести это все на федеральный уровень.

Милицейское управление над ним смеялось. Еще в летнюю пору года Дюша мне говорит: "Женька, пусть Игореха будет президентом". Игорь был постоянно выбрит, подтянут, прогуливался в галстуке, на пальце у него было кольцо с бриллиантом, на руке были часы Audemar Peuge. В отличие от нас с Дюшей Игорь был трудоголик. У него все было разложено по полочкам, петухи к петухам, гребешки к гребешкам. Все ходы записаны.

На боку у Игоря висел пистолет, к тому же он не расставался с сигарой. Мы Игоря чрезвычайно обожали. Он нередко повторял: "Нам противоборствует система. Чтоб с ней биться, мы должны сделать свою систему". И создавал. Это конкретно он организовал работу с пейджером, смог сделать получение инфы со "Станции скорой помощи", из "Центра СПИДа" и показал, как систематизировать ее. Это он сделал неповторимую базу данных по наркоманам и задержанным. Это конкретно Игорь рискнул взять первого наркомана и прицепить его в собственном подвале.

Это Варов забрал с улицы Васю, вокруг которого мы прогуливались несколько лет и не знали, что с ним делать. Мы Варовым гордились. Работал он день и ночь. При этом еще умудрялся как-то контролировать собственный довольно суровый бизнес.

У Игоря был лишь один недочет — ему нужно было управлять. Он должен был все контролировать сам. Он на физическом уровне не мог согласиться с тем, что было изготовлено кроме него либо не им. Таковая позиция просит безоговорочного подчинения. Игорь потихонечку создавал свою маленькую спецслужбу. Ему доверили возглавлять оперативный штаб Межведомственной комиссии 10 Межведомственная комиссия была чрезвычайно действующим органом, пока Варов возглавлял оперативный штаб.

Игорь не был чиновником, у него была задачка не "делать", а "сделать". Полиция работу Межведомственной комиссии саботировала. Позже Варов ушел, и все затихло. И все было бы отлично, но в эту картину не вписывались мы с Дюшей. И ежели я для сохранения цельности организации пробовал что-то не замечать, как-то сглаживать, то Дюша вообщем не склонен был ни к каким компромиссам.

Игорь смотрел, чтоб все называли его Игорем Германовичем. Дюша здесь же прозвал его Гермогеном. Игорь попробовал нас подвести к тому, что управлять должен кто-то один. Он говорит: "Вы поймите, владелец должен быть один". На что Дюша ему резонно отвечал: "Это общественная организация. Она не твоя личная. Она — наша. Над кем ты хочешь быть хозяином: нужно мной либо над Женькой?

Иди вон к для себя в магазин и будь хозяином! Дюша говорит: "Дома воспринимай решения. А тут война идет, мы все жизнью рискуем, у нас у каждого семьи и детки, и мы не можем зависеть от твоих единоличных решений". Я, пытаясь сгладить, говорю: "Игорь, решения нужно принимать всем вместе". Варов говорит: "У машинки один руль. Где это видано, чтоб рулили сразу три человека?

Рулить должен кто-то один! А тут такового не будет! Это один из немногих случаев в истории, когда чисто штатский человек смог сделать такую могучую компанию. У Игоря были чрезвычайно отличные контакты в ФСБ. Он повсевременно там бывал, и некие настроения ему задавались конкретно оттуда. В один прекрасный момент он повесил в собственном кабинете портрет Дзержинского и был чрезвычайно горд.

А нужно огласить, что мы все имели равный доступ к кабинетам друг друга и к хоть какой инфы, чему Игорь страшно сопротивлялся.

ХИМИКАТ ДЛЯ КОНОПЛИ

Книга город без наркотиков fb2 tor browser for windows на русском языке попасть на гидру

Отчет Фонда \

Читать tor browser русификатор hyrda вход Серьезно

КОНОПЛЯ В ТЕМНОТУ

Книга город без наркотиков fb2 можно ли скачивать с tor browser hydra2web

Нарколыгу крепанули с канистрой воды Real video

Следующая статья где узаконены наркотики

Другие материалы по теме

Как покурить героина

Браузер tor для windows 10

Tor browser images попасть на гидру

В прошлом году я посадил коноплю

Скажи нет наркотикам игра